Тема одиноких отцов – одна из самых противоречивых, болезненных и спорных как для самих мужчин, воспитывающих детей в одиночку, так и для окружающих. Таких мужчин называют «мапа». Подразумевается, что отец (в отличие от женщины) совмещает и материнскую, и отцовскую роли. Откуда взялся этот миф – непонятно.
Владимира меня попросила проконсультировать коллега-педиатр, наблюдавшая его трехлетнюю дочь Анечку, хотя сам папа малышки был против разговора с психологом. Считал, что проблем у него нет. История Владимира была трагичной: когда дочери был годик, нелепой смертью погибла жена. Девочка осталась жить с отцом, хотя на нее «претендовали» и родители погибшей супруги. Обстановка в семье была конфликтная. Отец, горячо любивший Анечку, считал, что ребенка надо оградить от всех упоминаний о погибшей матери, чтобы не травмировать психику. Убитая горем бабушка, наоборот, постоянно вела с внучкой разговоры о маме, доставала и развешивала по стенам фотографии. Владимир снова снимал их, прятал и ругался с тещей. Анечка начала заикаться.
Встретиться с ее отцом мне так и не удалось. Владимир согласился только на телефонный разговор. Я пыталась убедить его, что заикание дочери – это следствие конфликтных отношений с тещей. И что «калечит психику» ребенка та атмосфера войны, которая царит в семье. Пыталась объяснить, что политика умалчивания информации о матери – тупиковая, что скоро вопросы о маме девочка задаст сама: малыши в детском саду обязательно поинтересуются, почему ее встречают и провожают только папа с бабушкой. И именно эта ситуация станет для ребенка психотравмой. Да и моральный аспект такого воспитания был сомнительный. Имел ли даже отец право лишать ребенка памяти о матери, права хранить принадлежавшие самому дорогому человеку вещи? Вряд ли… Но Владимира, мне показалось, я так и не смогла убедить.
Случай из практики известного детского психолога Елены Окуловой, опубликовано в журнале “Няня” в 2011 г.
