Загадка княжны Таракановой

Кто такая княжна Тараканова? Ну что за вопрос, скажет большинство из вас, это авантюристка, выдававшая себя за дочь русской императрицы Елизаветы и погибшая в Петропавловской крепости во время наводнения. Художник К. Флавицкий на эту тему еще картины написал. Несчастная женщина на тюремной койке спасается от подступающей воды, а у ног ее копошатся бурые крысы.

Но между тем сюжет этот очень далек от истины. Просто живописец воспользовался распространенной в XIX веке легендой, сошедшей со страниц мемуаров литератора Г. Винского. В реальности самозванка содержалась в довольно комфортабельной, насколько это возможно в тюремных условиях, камере, и виновницей смерти лжедочери императрицы послужила не затопившая каземат вода, а чахотка. К тому же, она никогда не называла себя «княжной Таракановой».

Эта женщина являла собой одну из самых больших загадок истории. За два с четвертью века исследователям так и не удалось выяснить, какого она роду-племени, как нарекли ее при рождении и откуда она появилась на международных подмостках.

Сначала все походило на увлекательный плутовской роман. В начале 1770-х годов по великосветским салонам Европы начала гастролировать очаровательная девушка лет двадцати. Окруженная толпой поклонников, она блистала своеобразной красотой в Кёнигсберге, Берлине, Генте, Лондоне, Париже. В каждом новом месте она являлась перед окружающими под разными именами. Представлялась то немкой Франк, то француженкой де Треймуль, то персиянкой Али-Эммете, то русской княжной Волдомирской и Азовской и рассказывала фантастическую историю о своем приезде из Германии в Россию, бегстве из Петербурга от угрожавших ей врагов в Персию и добром князе Али, сделавшем ее своей наследницей и привезшем в Европу. Как ни странно, ей охотно верили. Более того, крупные банкиры сужали ей под рассказы о персидском наследстве значительные суммы. Однако деньги у молодой прелестницы долго не задерживались.

В момент острого безденежья она совсем уже было решилась на свадьбу с влиятельным немецким князем Лимбургом. А в конце 1773 года Запад услышал потрясающую новость, что во владении Лимбурга – замке Оберштайн – живет принцесса Елизавета, дочь покойной русской императрицы Елизаветы Петровны и графа Алексея Разумовского, готовая предъявить права на российский трон.

Скорее всего, юную красотку втянули в эту роковую авантюру постоянно крутившиеся вокруг нее поляки. Униженные недавним поражением от русских и потерей большей части своей страны, они обещали «княжне» содействие с борьбе за русский престол в обмен, при удачном исходе предприятия, на восстановление Польши в прежних границах. Момент для интриги был самым подходящим: в это время Россия вела затяжную войну с Турцией на западе, одновременно пытаясь потушить пламя пугачевского бунта на востоке.

Позаимствовав у незадачливого жениха почти все его наличные средства, «княжна» отправилась в Венецию. Там она вместе с лидером польской эмиграции князем К. Радзивиллом начала переговоры с турками о союзе в борьбе против царствовавшей в России Екатерины II, а также пыталась заручиться поддержкой воевавших на Средиземноморье русских моряков. Однако после известия о мире России с Турцией и разгроме Пугачева поляки поняли, что затеянное ими дело бессмысленно, и оставили мнимую дочь русской императрицы на произвол судьбы. Но семя уже было брошено на европейскую почву. О ней как о возможной законной претендентке на русский престол заговорили в Ватикане, Франции, Швейцарии и других враждебных нашей стране государствах. Тем более, что «княжна» всюду потрясала завещаниями (как впоследствии выяснилось, подложными) Петра Великого, Екатерины I и Елизаветы Петровны, последнее из которых содержало «волю» государыни передать престол дочери, то есть ей.

Все это не на шутку встревожило Екатерину II, чья законность пребывания на троне для многих не была несомненной. Ведь она заняла его в результате дворцового переворота, переступив через кровь мужа. Таким образом, русская царица легко могла оказаться жертвой шантажа со стороны как поданных, так и европейских властителей. И она спешно направила приказ командующему Средиземноморским флотом графу Алексею Орлову «захватить бродяжку во что бы то ни стало». Орлов с успехом выполнил приказ императрицы. Притворившись влюбленным в самозванку, он заманил ее к себе на корабль и, арестовав, отправил в Петербург.

Авантюристка, уже больная чахоткой, была заключена в Петропавловкую крепость, где сразу же подверглась допросам. Но напрасны были усилия следователей выяснить, каково ее происхождение, кем сфабрикованы «завещания» и кто подал ей мысль «всклепать на себя имя» дочери покойной государыни. Духа узницы не смогли сломить ни тяжелая болезнь, ни ужесточение режима, ни даже обещание отпустить ее на свободу, если она официально объявит о своем самозванстве. Она продолжала рассказывать те же сказки, что и за границей, и писала императрице, что стала орудием интриги неизвестных ей людей. Самозванка умерла 4 декабря 1775 года. Но и исповедавшему ее перед смертью священнику она не раскрыла своих тайн, уйдя из жизни в загадочном ореоле возможной царской дочери.

Да, но почему ее принято называть княжной Таракановой? Здесь мы имеем дело с историческим курьезом. Под этим именем молва объединила двух узниц екатерининской эпохи, происхождение которых связывала с императрицей Елизаветой Петровной.

До Октябрьской революции в Новоспасском монастыре хранился портрет некой монахини. Особыми живописными достоинствами он не отличался, и основной интерес к ему заключался в надписи на оборотной стороне холста: «Принцесса Августа Тараканова во иноцех Досифея, пострижена в Москве Ивановском монастыре». И эта женщина являет собой загадку отнюдь не меньшую, чем предыдущая.

Она приняла постриг сентябрьским днем 1785 года, когда ей было лет сорок, и явно не по своей воле, о чем свидетельствует ее привоз в монастырь под конвоем. В этом нет ничего необычного. Подобным образом власть не раз расправлялась со своими врагами, навсегда убирая противников со своего пути. Ведь монашеский сан предусматривал пожизненное служение Богу, и самовольное снятие его не помогало человеку обрести прежний политический вес: на Руси не уважали расстриг. Так что, из пострижения не делали тайны. Здесь же поражает плотная завеса секретности, сразу установившаяся вокруг новой инокини. Никто не знал подлинного имени этой женщины, нареченной при постриге Досифеей. Жила она в специально построенном домике, обращенном окнами к монастырской стене, которые были постоянно закрыты плотными занавесками. Узница была строго изолирована от других монахинь, за исключением прислуживавшей ей молчаливой келейницы, и даже богослужения проводились только для нее одной, глубокой ночью, в запертой на замок церкви. Лишь после смерти Екатерины II к ней стали допускать посетителей. Встретившаяся с ней в то время юная княжна Анна Гагарина рассказывала, что Досифея как-то обмолвилась о своем предательском похищении из-за границы. Похоже, что она представляла собой какую-то опасность для императрицы.

Несомненным было непростое происхождение Досифеи. Офицер, доставивший ее в монастырь (который, как отмечалось в исторических документах, служил «острогом для лиц исключительного положения), обращался с ней с подчеркнутым почтением; на содержание Досифеи отпускались значительные суммы, дополнявшиеся переводами неизвестных лиц; пищу для нее готовили на кухне самой настоятельницы; с посетителями она разговаривала на иностранных языках. А по смерти своей удостоилась пышных похорон, причем, вопреки обычаю, не в Ивановском, а в Новоспасском монастыре, где находилась родовая усыпальница бояр Романовых – прародителей правившей Россией династии. Все это способствовало возникновению домыслов, что таинственная монахиня является плодом брака Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского – простого украинского казака, волей случая сделавшегося титулованным вельможей и даже, как говорили, морганистическим (т.е. не монаршего происхождения) мужем императрицы. Тем более, что еще при жизни дочери Петра Великого гуляли упорные слухи о том, что у них было потомство, носившее фамилию Таракановых.

Но откуда пошли такие слухи? Детьми императрицы многие считали приехавших из черниговской глуши в Петербург племянников Разумовского, детей его сестры Веры Дараган. В столице их быстро переименовали на российский манер в Дарагановых, а молва переиначила в Таракановых, придав обычной украинской фамилии более привычную для русского слуха форму. Впоследствии так стали называть и других племянников Разумовского – Закревских, Будлянских, Стрешенцовых. Под именем Таракановых они путешествовали по Европе, где их также принимали за детей императрицы.

Тем не менее, многие историки не отвергают и возможность наличия у Елизаветы и Разумовского потомства. Так как царица не могла, по существовавшим правилам, выйти замуж за человека, стоявшего ниже ее на сословной лестнице, то брак ее с Разумовским (впрочем, не доказанный, ибо документов о его заключении не существует) был тайным, а значит, тайным должно было быть и рождение детей, которых в таких случаях пристраивали в семьях родных или слуг. Есть версия, что дочь Елизаветы и Разумовского тоже была отдана на воспитание в дом родственников последнего, а потом вывезена за рубеж. Однако ни официальные документы, ни донесения дипломатов, ни частная переписка и мемуары современников не содержат в себе ни малейшего намека на существование Августы Таракановой. Поэтому сегодня нам приходится признавать, что от разрешения загадки «княжны Таракановой» ученые так же далеки, как и двести лет назад.

Рекомендованные статьи

Добавить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *